Недавно перечитывая книгу Сергея Александровича Корытина "Звери и люди", как-то по-новому переосмыслил рассуждения уважаемого учёного-охотоведа о неистребимости охотника. В открытом доступе я этот текст не нашёл. Исходя из того, что тираж этой книги был небольшой, думаю будет полезным этот пробел восполнить.
Фото Н.Лопан
Введение читателя в охотничий мир (С.А. Корытин, первая глава книги «Звери и люди», Киров 2002 год).
Все науки имеют много общего, однако, прикладные научные институты существенно разнятся между собой в зависимости от вида хозяйственной деятельности человека, которую они обслуживают. Применительно к институту охотоведения две совокупности причин, на мой взгляд, определяют его специфику: особенности охотничьего дела, как вида хозяйствования человека, и стимулы, заставляющие человека заниматься охотой. Эти две группы факторов обусловливают, в свою очередь, третью: особенности людей, занимающихся охотой, работающих в охотничьем хозяйстве и охотоведческой науке.
Конечно, история ВНИИОЗа зависела, в первую очередь, от общественного и экономического устройства страны, от политических и иных перипетий советского и последующего периодов, но в какой-то степени она определялась и тремя упомянутыми группами факторов. Знакомство с ними позволит лучше понимать (особенно читателю, далекому от охотничьего дела) жизнь и работу нашего Института. Итак, рассмотрим сначала стимулы, побуждающие человека заниматься охотой.
За что мы любим охоту. Добывая диких животных, первобытный человек получал необходимые средства для существования — калорийную пищу и шкуры для спасения от холода. Материальная польза служила мощным стимулом занятия охотой во все периоды истории России и раньше, и теперь. Умножению экономического прибытка охотничьего промысла была посвящена вся деятельность ВНИИОЗа, подробно об этом мы узнаем из последующих глав. А сейчас остановимся на стимулах занятия охотой иного плана — связанных с переживаниями человека в процессе охоты, которые дополняют материальные устремления, зачастую выходят на первый план и действуют самостоятельно: заслоняют не только профит, но и страх человека за собственное здоровье и жизнь.
Увлечение охотой бывает так сильно, что становится сродни основным человеческим чувствам — «шекспировским страстям», в том числе и любви. Калиныч из охотничьих рассказов Тургенева ходит с барином на охоту в ущерб своему хозяйству и благополучию. Существует даже присловие: «Если работа мешает охоте, побоку работу». Русский государь Александр III очень любил ловить рыбу. Как-то во время рыбалки к нему пожаловал крупный политический деятель из Европы. Царю, сидевшему с удочкой у водоема, доложили о прибытии высокого гостя, но он не реагировал. Через некоторое время снова доложили, но он продолжал свое занятие, сказав: «Пока русский император ловит рыбу, Европа может и подождать». В средневековой Европе за незаконную добычу оленя грозила пожизненная каторга. В России с давних времен за браконьерство полагалось «бить кнутом нещадно и, по усечению языка, сослать в Сибирь навечно». И все-таки ради удовлетворения охотничьей страсти некоторые люди решались нарушать запреты.
Тяга к охоте не может быть объяснена только материальной заинтересованностью. Как правило, занятие охотой для горожанина убыточно: добытая дичь не оправдывает затрат. И так было всегда. «Ружье да уда кормят худо», «Кто охотится да удит — ничего тому не будет», — говорят пословицы. Конечно, добытый лось — это запас мяса, соответствующий зарезанной корове. Но не всегда его можно быстро добыть: «Ждучи лосины, наглодаться осины». Посмеиваясь над крестьянином, мечтающим поправить свои дела охотой, народ сочинил присказку: «На море, на окияне, на острове на Буяне стоит лось печеный: в заду чеснок толченый, с одного боку-то режь, а с другого макай да ешь».
Если у крестьянина охотничьи трофеи далеко не всегда оправдывали затраченное на их добывание время, то для дворян, державших охоту, она нередко была разорительна. Это подтверждают пословицы: «Охоту держать — дом разорять», «Хоромы кривые, сени лубяные, слуги босые, собаки борзые — дворянский дом». Крепкие хозяйственные мужики обычно чурались охоты: «Пусть рыщут волк да барсук, а нам недосуг». И у древних племен охота никогда не могла обеспечить круглогодичного прокорма. Энгельс писал: «Исключительно охотничьих народов..., то есть таких, которые живут только охотой, никогда не существовало, для этого добыча от охоты слишком ненадежна».
«Не довольство, а охота человека тешит»,— свидетельствует народная мудрость. Про дворянскую псовую охоту ядовито говорили: «Не дорог конь, дорог заяц: коня положили, да зайца уходили», «Цена зайцу две деньги, а бежит — сто рублей». Нередко об улове на зимней рыбалке говорят: «Сорок штук в кружке», однако и при этой скудной добыче рыбачок способен целый день мерзнуть над лункой, вперя в нее свой зачарованный взгляд. Летняя рыбалка также не несет достатка: «Летом с удочкой, зимой с сумочкой».
Успешный исход охоты дает наслаждение. Вот как описывает свои переживания при преследовании раненого волка известный русский писатель-эмигрант Борис Зайцев в рассказе «Мгла»: «Я сжимал все мускулы в себе, корчился от желания схватить его, в слепой ярости бросился вниз за ним в овраг, что-то кричал. В горле хрипело, пальцы хрустят, рот дергается, что-то безумное владеет мною... Но он мой, мой! Теперь уж его серое тело крепко сидит на макушке моего ружья, — какое наслаждение. От первого выстрела, как от удара плетью, он весь передергивается, морда никнет в снег...».
Фото М. Левитин
Рауль Кастро, охотившийся в Завидовском охотхозяйстве, после удачного выстрела по токующему глухарю пустился в дикую первобытную пляску и по свидетельству сопровождавшего его русского охотоведа был похож на гориллу в экстазе. В подобной ситуации пожилой немецкий охотник в вятском хозяйстве ВНИИОЗа после удачного выстрела упал, насмерть сраженный инфарктом. Рисуя охоту Ростовых в романе «Война и мир», Лев Толстой писал: «Та минута, когда Николай увидел в водомоине копошащихся с волком собак, из- под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидел это Николай, была счастливейшей минутой его жизни».
Однако наслаждение наслаждению рознь. Первобытная радость обладания добычей — это еще не все. Охота способна на большее. Аристократ по духу Ширинс- кий-Шихматов писал: «Охота есть величайшее наслаждение. Но для того, чтобы охота могла служить источником высокого наслаждения для человека образованного и развитого, необходимо иметь к ней серьезный интерес, как к орудию для изучения природы, с помощью которой добывается масса драгоценного материала для жизни, для науки и для искусства». Как видим, и тут, и в охоте культура и любознательность позволяют получать человеку больше радости, чем ее достается примитивным людям. Делать гвозди и выращивать картошку много проще, чем добыть ценного зверя. Охота требует творчества, а творческое удовлетворение — это счастье.
Поэт Н. Некрасов, всю жизнь находившийся в плену волшебного увлечения охотой, писал:
Благо тому, кто предается во власть
Ратной забавы: он ведает страсть
И до седин молодые порывы
В нем сохранятся прекрасны и живы.
Страсть к охоте так сильна, что человек, лишившийся ее, страдает. Один старый охотник, обезножив и потеряв возможность бывать в природе, запретил жене выводить в квартире тараканов, поскольку охота на них несколько гасила его неудовлетворенную охотничью страсть. Ю. Нагибин писал: «Прекраснейшее, что есть на свете — право вверяется древнейшему инстинкту охоты». Охота — веселье, царство радости, витамин счастья; Всевышний даровал охоту людям во благо и наслаждение.
Какова же природа охотничьей страсти? Пословица гласит: «Худо ль, не худо ль, добро ли — охота бывает сильнее неволи», или другая: «Отдайся охоте — будешь в неволе». У животных это явление этологи и зоопсихологи называют охотничьим инстинктом, охотничьей реакцией. Физиологи же, плохо знающие диких зверей и птиц, относят его к «активно оборонительному безусловному рефлексу», но все не отрицают врожденного характера охотничьего поведения. В отношении человека по этому поводу нет единого мнения. Известные охотоведы склонны считать охотничью страсть врожденным качеством. «И я на себе мог убедиться в том, что страсть к охоте закладывается в человеке природой, что охотником человек родится», — отмечает профессор Б. М. Житков. Человек 99% протяженности своей истории занимался охотой, поэтому можно уверенно говорить, что это не прошло для него бесследно и так или иначе отразилось на его сущности, склонностях, устремлениях, психике. С. Т.Аксаков писал: «... расположение к охоте некоторых людей, часто подавляемое обстоятельствами, есть не что иное, как врожденная наклонность, безраздельное увлечение...». Охотничий азарт возникает в мальчишке с первого раза, после первой добычи. За первой подстреленной бьющейся уткой я — шестиклассник, ополоумев, кинулся в озеро, еще не умея плавать, как был в одежде. К счастью, место оказалось неглубоким.
Фото Н.Лопан
Переживания человека, стоящего на вальдшнепиной тяге с ружьем и без него, совсем разные. Хорошо это испытал на себе в детстве, бывая с отцом на охотах в качестве «собаки». Когда он впервые дал мне свое ружье, и я услышал «хорканье» приближающегося вальдшнепа, то сердце билось так сильно, что, казалось, выскочит, хотя до этого не раз довольно хладнокровно стрелял из того же ружья по мишени. Один из мемуаристов Тургенева Д. Садовников приводит такое наблюдение великого писателя: «Когда птица, я видел, сидит недалеко от меня (будь она в клетке — я к ней равнодушен), и я знал что собака ее отыщет, сделает стойку, сердце билось 180 раз в минуту».
Можно согласиться с Евгением Евтушенко, писавшим:
Охота — это вовсе не охота,
и что — я сам не знаю.Это что-то,
чего не можем сами мы постичь,
и сколько бы мы книжек не вкусили,-
во всем его метуществе и силе
зовет нас предков первобытный клич.
Охотничья страсть присуща большей частью мужчинам, но иногда и женщинам. Лев Толстой писал, что героиня его романа «Война и мир» Наташа Ростова после того, как на псовой охоте заяц-русак был затравлен собаками, принадлежавшими их дому, «не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала все то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны удивляться ему, ежели бы это было в другое время». По Тургеневу (в «Записках охотника»), охотничья страсть вообще... «свойственна русскому человеку; дайте мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить в одних лаптишках по болотам да по лесам, с утра до вечера». В России с ее обилием дичи, огромными угодьями грешно не быть охотником. С возрастом охотничья страсть у некоторых людей, как и половое чувство, слабеет, но иногда сохраняется до глубокой старости.
В чем-то, возможно, охотничья страсть отдаленно перекликается с любовной страстью. Как процесс охоты, так и добытая дичь вызывают сильнейшее эмоциональное возбуждение. Вот как характеризует свои ранние детские ощущения Б. М. Житков: «На переднем крыльце, выходящем во двор, лежит большая груда дичи. Тут есть птицы с длинными и широкими клювами, крупные и мелкие. Я сижу рядом с этой кучей птиц и роюсь в ней руками. Ощущения у меня совсем особенные. Я, кажется, дрожу и стараюсь все пересмотреть и перещупать. Мне кажется теперь, что это ощущение можно сравнить с ранними половыми ощущениями». Известно, что у некоторых народностей охотник, убив медведицу, способен совокупляться с ней (Иохельсон, 1898).
Лев Толстой считал, что охотничье чувство по силе своей не уступает сексуальному. В романе «Война и мир» мы находим такую фразу: «Данило! — сказал Николай Ростов, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника его уже охватило то непреодолимое чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии любовницы».
Фото Н.Лопан
Известный ученый-охотовед Я. С. Русанов писал (1997), что по прошествии полувека он забыл подробности своей первой любви, но отчетливо, в мельчайших подробностях помнит, как он убил свою первую утку. М. Пришвин в рассказе «Любовь Ярика» пишет о том, что охотничья страсть у собаки заслоняет даже половое влечение. Он пустил в лес кобеля Ярика — ирландского сеттера с сукой Кэтт — немецкой легавой, которая была в пустовке. И пес работал по дичи, не повязавшись с ней. Поэт Андрей Вознесенский в стихотворении «Охота на зайца» сравнивает охотничье увлеченье с половым: «Страсть к убийству как страсть к зачатию». Любопытно, что существует мнение, основанное на учении Фрейда, что футбол есть ритуальное средство символического освобождения нереализованной мужской сексуальности (Васильев, 1999). Несомненно, что охотничье чувство относится к самым глубинным, подсознательным пластам человеческой психики.
Охота есть частный случай страсти к достижению цели, которую И. П. Павлов именовал «рефлексом цели». Охота — это не только стрельба бекасов и хождение на медведя с рогатиной, но по существу своему и охота за жар-птицей, за истиной, за ведьмами, за дефицитом, за продавцами наркотиков и другими желанными объектами. Охота за дичью со временем стала в психологическом смысле подручным способом удовлетворения этой большой страсти. Охотничий инстинкт легко перевоплощается у животных и у человека. Бывший волк — овчарка вместо зайца ищет взрывчатку или наркотики, сыщик и полицейский — убежавшего преступника, фотограф-анималист охотится за дичью с телеобъективом, спортивные репортеры гонятся за уникальным снимком. Герой книги Гарина-Михайловского «Инженеры» Карташов, прокладывая линию будущей железной дороги, делал это с величайшим азартом: «Карташов объяснял это тем, что, вероятно, наследственная страсть его предков к охоте переродилась в нем тоже в своего рода охоту: линия это тот же зверь, которого тоже надо уметь выследить по разным параметрам, требующим знания, опыта, особого дарования». Охота в широком смысле — это, в сущности, краткая формула жития.
Фото М. Левитин
Благотворное влияние охоты на здоровье людей — также одна из причин ее притягательности. Свежий воздух, вольный ветер, фитонциды и запахи, рождаемые лесом и травой, движение — все эти факторы положительно воздействуют на человека, вырвавшегося из города, в том числе и охотника. Говорят, что время, проведенное на охоте, не засчитывается в срок жизни. Охота снимает нервные стрессы и перегрузки, делает человека выносливым, решительным, уверенным в себе, способным жить в полевых условиях, переносить тяготы. Из охотников выходят хорошие солдаты. Не зря говорят: охота и война — родные сестры. Об этом много писалось и нет смысла повторяться. Человек получает удовольствие от собственной ловкости, меткая стрельба влет доставляет охотнику много радости. Лев Толстой писал в дневнике: «На охоте отдыхает ум и трудится тело».
Кроме положительного физического воздействия, охота оказывает целительное влияние на психологию человека. Контрастная смена привычной городской обстановки на новую, естественную ведет к психологическому оздоровлению, обновлению души. Интересную и глубокую мысль высказал поэт М. Лермонтов: «...удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она вновь делается такою, какой была некогда и, вероятно, будет когда-нибудь опять».
Фото И.Рудковский
Непрерывное смотрение рыбака на поплавок помогает концентрации внимания и сродни сосредоточенному взгляду на блестящий предмет у йогов, занимающихся медитацией. Сидя с ружьем на заре, охотник большей частью думает о хорошем. Иногда с теплыми чувствами вспоминает соблазненных женщин, порою уж с трудом припоминая их имена.
Есенин писал:
Хорошо лежать в траве зеленой
И, впиваясь в призрачную гладь,
Чей-то взгляд, ревнивый и влюбленный
На себе, уставшем, вспоминать.
Вспоминаешь лучшие времена своей жизни и неожиданно приходишь к выводу, что ими оказываются не годы успехов и деловых побед, а те периоды, когда складывалось так, что тебя все любили и ты всех любил. И потому, наверное, и жить-то надо было по-другому... без суеты. Говоря о природе, С. Т. Аксаков писал: «Туда бежать от праздности, пустоты и недостатка интересов; туда бежать от неугомонной внешней деятельности, мелких своекорыстных хлопот, бесплодных, бесполезных, хотя и добросовестных мыслей, забот и попечений!... Улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, развеются несбыточные надежды».
Трудную заповедь о прощении своих малочисленных недругов я принял окончательно на охотничьей заре. И потом убедился, что прощение это, угодное всевышнему и миру, полезно и тебе, ибо облегчает, разглаживает душу. При контрастной смене обстановки у горожанина в голову приходят философские мысли, заставляющие задуматься о жизни, ее смысле, о месте человека в природе.
Лесов немолчное шуршанье
И трубы птиц в осенней мгле
Напомнят мне о расставанье
О краткосрочном на Земле.
Эти строки принадлежат вятской поэтессе Надежде Перминовой — подруге Сергея Маракова, имя которого будет не раз встречаться в этой книге.
«Мы сейчас не поняли и не хотим понять, — писал Виктор Астафьев, — что животные, птицы, рыбы, растения без нас проживут гораздо спокойнее и лучше, а вот нам без них не прожить и дня единого». Вспоминается шутка: приходит пациент к доктору, а у него на голове белка сидит. Доктор спрашивает: «Ну, что болит?» А белка отвечает: «Вот что-то к ногам прилипло». Симпатичные люди — природные охотники, якуты, чукчи, воспринимают мир сквозь призму охоты. По этому поводу в сороковых годах рассказывали следующую историю. Охотник-эвенк, приехав в Москву, подвыпил и шумно шел по Красной площади. Милиционер засвистел ему. Эвенк: «Что ты свистишь мне? Я что,рябчик?!»
Экзюпери сказал: у человека есть одна роскошь — роскошь общения. Общение сприятными людьми у охотничьего или рыбацкого костра имеет особую привлекательность. Неспешная беседа вне привычной обстановки на лоне природы располагает к откровенности, каждый человек поворачивается какой-то новой искренней гранью. Приятственное, дружелюбное общение, как известно, нередко подкрепляется умеренным восприятием хмельного. К сожалению, оно в России не всегда бывает умеренным. Однако, стакашек спиртного, пропущенный без помех, вдали от ворчания жены и нареканий тещи, осуждающих взглядов соседей и начальства бывает приятен вдвойне. Внутри разгорается маленький костер, согревающий тело и душу.
Фото Н. Лопан
Наслаждение увеличивают вкус и аромат жареной лосиной печенки или крепкой рыбацкой ухи с оттенком запаха костра, дымок от папиросы, прикуренной от уголька, байки, шутки и свои особые охотничьи и рыбацкие тосты. Вот один из них: «Выпьем за четыре лося — чтобы еЛОСЬ и пиЛОСЬ, чтоб хоте ЛОСЬ и могЛОСЬ!». Не устаревает пожелание прикладистого ружья и покладистой жены. Раздавшийся крик филина заставляет поднять уши уютно свернувшегося калачиком чуть в стороне пса, а появившееся «цыганское солнышко» — луна снисходительно взирает на веселую компанию у костра. Какой восторг в душе! Умеренное потребление спиртного свойственно в период охоты не только современным охотникам, но и в прежние времена. Лев Толстой в романе «Война и мир» пишет: «Граф по старинной привычке перед охотой выпил серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полбутылкой своего любимого бордо». Как правило, аллергии на спиртное у охотников нет. Пьют на охоте не для «скрасу жизни», а для большего усиления ее радости.
Охота — единственное, что поддерживало угасающий помещичий дух, — писал И. Бунин в рассказе «Антоновские яблоки». Многие цари и великие князья были охотниками. Ленин, Хрущев, Брежнев и более мелкая сошка партийной и военной элиты советского периода тяготела к охоте.
Нередко на охоте между ее участниками легко разрешаются трудные деловые и даже государственные проблемы. Не зря существует пословица: «Торг потеху любит». Начальство на охоте добрее, чем в кабинетах. Как-то маршал Гречко охотился весной в Завидово. Подсадная утка работала превосходно. «Кто ее готовил?» — спросил министр. «Научный сотрудник Русанов», — ответствовал адъютант. «Наградить!» Так у известного охотоведа появились часы с выгравированной надписью: «Я. С. Русанову от Министерства обороны».
Кто из нас не испытывал грусти, возвращаясь домой с пустым ягдташем, особенно в компании более удачливых охотников. Чувство гордости своими трофеями естественно, оно удовлетворяет тщеславие человека. Некоторые охотники нашего двора холодной осенью и зимой вывешивают добытых тетеревов и зайцев за форточку: не портится дичь, а главное — люди видят... Недаром существуют пословицы: «Закончилась охота — похвастаться охота», «Борьба и охота похвальбу любят». Главной приманкой у нас для состоятельных охотников Запада служит выдающийся трофей, который даст возможность попасть с ним в международную книгу трофеев. Устраивают выставки охотничьих трофеев.
Мой учитель, знаток теории рыбной ловли, седоусый С. С. Субботин, поймав восьмикилограммовую щуку, обошел с ней все магазины своего маленького городка и в каждом просил взвесить свой выдающийся трофей. Когда Хрущев со своими министрами ездил на охоту, то существовал такой порядок. Все били дичи, сколько убьют — по 18-20 уток, но, приходя на базу, спрашивали шофера, сколько убил шеф. Если он убил шесть, то остальные, независимо от истинного количества добытых уток, говорили меньше. За ужином в салоне возникал разговор. Хрущев спрашивал:
— Сколько ты убил?
— Три.
— А ты?
— Четыре.
— Эх вы, мазилы, а я шесть!
Старинные иностранные охотничьи журналы наполнены бесчисленными снимками бледнолицых охотников, стоящих ногой на поверженном слоне, льве или диковинной антилопе. Фотография, запечатляющая охотника с его выдающимся трофеем — волком, медведем, рысью или связкой гусей — греет душу счастливчика. Друзья и товарищи, рассматривая снимок, восхищаются молодцом, его охотничий и деловой статус возрастает. Осознанно или неосознанно, но тщеславие этого человека удовлетворяется с помощью охоты. Пытаясь усилить этот эффект, некоторые охотники и рыбаки в своих рассказах несколько преувеличивают достигнутые успехи. Легкое привирание обладает интересной особенностью: будучи однажды рассказанной, ис тория, приправленная фантазией, через некоторое время становится «родной», и фантазер сам не может точно определить, как было на самом деле. И. С. Тургенев писал: «Редкая черта в охотнике, если он не преувеличивает числа убитой им дичи».
К фантазированию причастны в основном охотники-любители, а между промысловиками этот грех наблюдается значительно реже. Однако, бесчисленные анекдоты о завиральности рыбаков и охотников и рассказы барона Мюнхгаузена родились на какой-то реально существующей основе. В народе придумали присказку — имитацию охотничьего фольклора: «Пошел я на гору лыко драть; увидал, на утках озеро плавает. Я бросил три палки: одну еловую, другую березовую, третью рябиновую; бросил еловую — недобросил, бросил березовую — перебросил, бросил рябиновую — угодил, озеро вспорхнуло, улетело, а утки остались».
В США завели «охоту на носорога». Привезли из Африки эту животину и выпустили в большом загоне с соответствующей растительностью. Охотнику дают ружье с летающим шприцем, которым зверю впрыскивается обездвиживающий препарат. Носорог временно засыпает, охотника фотографируют на его внушительной туше и вместе со снимком вручают для пущей достоверности совершенно не отличимую от оригинала пластмассовую копию рога. Кстати, тщеславное сочинительство на охотничьи темы более безопасно для авторов, чем всякое другое: лес — дело темное, попробуй проверь. Любопытно, что в картине «Охотники на привале» Пе- ров первоначально изобразил в темпераментном охотнике-рассказчике поэта Некрасова, но певец русской охоты рассердился, и фигуру его пришлось переписать.
Однако, какая бы психологическая основа под явлением охотничьих преувеличений ни была, рассказы и байки на привале, приправленные запахом костра и ароматом леса, живыми манерами рассказчиков, восхитительны. Пушкин писал:
Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа «пора
меж волка и собаки...»
Кроме перечисленных прелестей и движущих стимулов занятия охотой, имеются и другие, менее заметные, но, на мои взгляд, реально существующие. Остановимся на них.
Фото И.Рудковский
Страсть к приключениям прочно гнездится в человеческой натуре, особенно смолоду. Она заставляет мальчишек убегать из дому, взрослых людей — заниматься бродяжничеством и путешествиями. Приключенческая литература — одна из самых читаемых. Секрет популярности таких писателей, как Майн Рид и Жюль Верн, в том, что они уносят нас в мир приключений. Переход реки вброд, нежданная гроза, встреча крупного зверя, сломанная на охоте лыжа, даже ночевка охотника в незнакомой деревне приводят порою к историям, которые не забываются всю жизнь. Охота всегда связана с переменой мест, с малыми и большими путешествиями. А где, как не в путешествиях, нас ждут приключения? Занимаясь охотой, вы приобщаетесь к миру приключений, и присущая многим людям страсть к ним служит дополнительным побуждением к охоте.
Всякий секрет, всякая тайна вызывают повышенный интерес людей. Вот почему в заголовках книг так часто встречаются эти два слова. Вот почему все любят читать детективы. Сталкиваясь с животными, с природой, охотник все время натыкается на ее маленькие и большие секреты, иногда неведомые только ему, а иногда и науке. Они вызывают интерес у человека, стремление познать тайну, возбуждают врожденное исследовательское поведение. «Оттенки охотников весьма разнообразны, как и сама природа человеческая», — писал С. Т. Аксаков. Но всех охотников роднит любознательность, приметливость к явлениям природы. «Охотник слышит, как лес дышит», — отмечает пословица.
Часто люди, выезжая на природу, остаются по-прежнему далеки от нее, включают истошно вопящий радиоприемник или магнитофон, который глушит всех соловьев и кукушек. Охотник же, выслеживая дичь, для своего успеха должен наблюдать и понимать природу, активно приобщаться к ней. Старые промысловики да и многие серьезные охотники-любители обладают огромным количеством уникальных, ценных наблюдений за животными. В занятии охотой человек сталкивается с неизвестным, таинственным чаще, чем занимаясь обычными делами. «Эффект тайны» служит дополнительным неосознанным стимулом увлечения охотой.
Успех охоты зависит от случая, удачи, везения, и потому она в какой-то степени сродни карточной игре, рулетке, то есть достигаемый результат не всегда связан с квалификацией человека, его трудолюбием. Охота это своего рода казино. Повезло — и ты счастливчик! Нередко самый крупный лось выходит на самого неопытного охотника. Немало случаев, когда человек, только что купивший спиннинг, при первых робких забросах ловит крупную рыбину. Принцип азартного картежника — «к утру да повезет» заставляет усталого, еле волочащего ноги охотника-неудачника сворачивать с дороги, идущей к дому, и лезть, спотыкаясь и чертыхаясь, в кочкарник с надеждой, что вылетит стая жирных, медленных кряковых уток, и после лихого дуплета пара (а глядишь, и тройка!) шикарных крякашей смачно шлепнется в мелкое болотце. И даже завершающий акт — сам выстрел, содержит элемент удачи, шутливое присловье говорит: «Либо дупеля, либо пуделя». «Эффект рулетки» усиливает притягательность охоты.
Удальство, риск, игра со смертью, бравада, собственная лихость доставляет многим людям наслаждение. Каскадеры, любители слалома, наемные солдаты — представители этой отчаянной категории людей. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Занятие охотой — тоже дело рискованное. Не зря пословицы молвят: «Кто ходит часто в лесу, у того смерть на носу», «Ловцы рыбные — людцы гиблые». «Или добыть, или дома не быть», — принцип азартного, рискованного охотника. Японские китобои раньше носили длинные волосы, потому что за них легче вытаскивать человека из воды. Известный охотовед С. А. Бутурлин сообщает, что один из самых лучших охотников низовья Колымы Егор Шкулов на спор влез в берлогу к белому медведю с одним ножом и зарезал его. Риск, говорят, благородное дело. Причастность к благородству всегда привлекала людей. Удовольствие риска служит для некоторых людей элементом притягательности охоты.
Согласно словарю, красота — это совокупность качеств, доставляющих наслаждение взору и слуху. Охота и природа подразумевают общение с красотой, а красота возвышает, облагораживает, умиротворяет человека и манит его к себе. Обличители из числа «зеленых» сурово определяют охоту «как процесс преобразования животного в труп». А между тем она, эта охота, обросла морем красоты и поэзии. Изъятие животных хищниками так же, как и человеком-охотником, есть неотъемлемый компонент природных процессов. «Природа — вечный образец искусства», — писал В. Белинский. Без чувства поэзии, без ощущения таинства нет настоящего охотника.
Фото С. Тютчев
Алексей Константинович Толстой в своей «Литературной исповеди» отмечает: «Мне кажется, я обязан этой жизни охотника тем, что моя поэзия почти всегда писана в мажорном тоне, между тем как мои соотечественники пели по большей части в минорном». Всяк понимает красоту по- своему, но даже в самом грубом человеке она вызывает светлые чувства. На одной из охот случайный компаньон, отставной майор, увидев букетик полевых цветов, собранных мною перед возвращением домой, сказал: «Красотища-то какая!». Перед этим возгласом он изрек банальное трехэтажное ругательство, но с таким вдохновением, что оно не осквернило, а лишь подчеркнуло силу его восхищения красотой ромашек и васильков. Для многих охотников главное в охоте не добыча, а «пейзаж и кислород».
Фото С. Тютчев
Философы считают, что красота есть самый могущественный стимул совершенствования человека. «Красота спасет мир!» — говорил Достоевский. В естественной природе нет ничего безобразного. Внимательно всмотревшись в самую серенькую птичку, в любую травинку, вы увидите в них уйму красот. Иван Бунин, наблюдая оленя, сочинил стихи:
О, как легко уходит он долиной,
Как бешено, в избытке свежих сил
В стремительности радостно-звериной
Он КРАСОТУ от смерти уносил.
После завершения войны, окончательно уверовав, что остался жить, я задумался о будущей профессии, колеблясь в выборе. Он был непрост и даже мучителен — обуревали противоречивые мечты мальчишества. Решение пришло неожиданно. Умываясь во дворе сельского дома, намылил лицо, но кончилась вода, хозяйская дочка, поливавшая мне, пошла с ведерком к колодцу да задержалась. Мыло на лице подсохло, надоело стоять с закрытыми глазами, и я решился открыть их. Сразу же увидел веточку вербы, тянувшуюся ко мне от рядом росшего куста. Серенькие пушистые почки на прутике с красной корой в свете утреннего яркого солнца на фоне чистого голубого неба были так первозданно нежны и доверчивы, так невероятно красивы, что эта восхитительная картина затмила все. В голове промчалась мысль: какие могут быть сомнения! Да разве может что-то сравниться с природой? К черту все — иду в охотоведы! Спустя полвека, я в мельчайших деталях помню эту поразившую меня веточку вербы, с которой ходят в церковь на Вербное воскресенье. Она навечно запечатлелась в моей памяти, подтвердив реальность мечты Фауста: «Остановись мгновение, ты прекрасно!» Когда пришла девушка с водой, я уже твердо знал, кем буду.
И позже, поджидая медведя на горной тропе в безмолвной лунной тишине величественных гор Памира, я ощущал себя ничтожной, ненужной пылинкой мироздания. Такое же чувство появлялось в сахалинской экспедиции на берегу штормового безбрежного Охотского моря. Природа и сцепленная с ней охота помогают человеку сформировать свое мировоззрение, избавиться от ограниченного самодовольства.
К разговору о красоте и охоте можно добавить неожиданно пришедшее соображение. В сущности, главный товарный продукт охоты — пушнина. А идет она в основном для женской одежды. Красивые меха высвечивают женскую красоту. Одна кокетка надела на себя сразу три лисицы. Когда ее спросили, зачем так много лисиц, она ответила: «Чем больше зверей, тем больше охотников...». Большая часть охотников и охотоведов России работает на женскую красоту, служит женскими угодниками. И это не стыдно. Ибо, что может быть прекраснее женской красоты в этом суетном мире? Только сама природа. Есть такой тост: «За любовь к природе, за природу любви и за любовь на природе!». Как и любовь, охота приносит счастье человеку. Иван Бунин в рассказе о своем детстве, своих охотничьих переживаниях писал: «Ах, когда я вырасту, я буду самым счастливым человеком в мире! Я поселюсь на хуторе, буду жить только охотой».
Фото www.tosamoe55.ru
Яркий журналист В. Голованов в очерке «Новая таежная философия» писал: «Если бы я не увидел этого первозданного, божественного величия природы, не ощутил силу красоты, исподволь вливающуюся в тебя извне, я бы, наверное, никогда не понял охотников, как и староверов не понимал». Красота — мощный стимул, привлекающий людей к занятию охотой, независимо от меры их наполнения культурой, поскольку в значительной мере действует на подсознательном уровне. Всплывает четверостишие Игоря Северянина:
Вы, изнуренные в тяжелых
Условиях жизни городской
Ко мне придете: край мой елов,
В нем — красота, а в ней покой.
На раскаленные, «дышащие» угли костра, его пламя можно смотреть часами, не отрываясь. Таким же притягательным, гипнотизирующим действием обладают шум морского прибоя, вид постепенно восходящего солнца. «Охотники и рыбаки имеют то преимущество перед другими людьми, — писал профессор Б. М. Житков, — что часто видят первые проблески рассвета и появление края солнца над горизонтом». Нет людей, совершенно равнодушно встречающих восход солнца. У некоторых появление пылающей краюшки светила вызывает даже некую робость перед величием банально-таинственного зрелища. Но тех, кто смотрит в глаза наступающему дню с радостным чувством, больше. Вот что пишет о своих ощущениях Тургенев: «... и тихо выплывает багровое солнце. Свет так и хлынет потоком; сердце в вас встрепенется, как птица. Свежо, весело, любо!». Одно только упоминание об улетающих журавлях, как и само это зрелище, без осечки будят в душе человека грустное поэтическое настроение. Люди замирают, услышав пение соловья, вой волков и даже порою обыденный крик кукушки.
Корни магического воздействия некоторых образов и звуков, рожденных природой, надо искать в прошлом человечества, существование которого почти всегда было связано с природой. Упомянутые природные сигналы, служат включателями особых человеческих состояний, близких к парагипнотическим, которые можно назвать «сторинатовыми реакциями» (от латинских слов Historia — история, Natura — природа). Даже во внутреннем убранстве охотничьей избушки есть какая-то своеобразная первобытная прелесть, особый шарм. Видимо, оно несет в себе элементы древних убежищ, пещер, гротов и подобных укрытий, использовавшихся первобытным человеком в течение всего периода своего существования, а именно: тусклый свет, темные стены, запах моха и смолы.
Общение с двумя домашними животными, собакой и лошадью, также таит в себе подобные воздействия на психику человека: «доброшершавость языка всепонимающей собаки», — говоря словами Евгения Евтушенко, трудно сравнить с каким-нибудь другим ощущением, разве что с прикосновением замшевых губ лошади, осторожно берущей с вашей ладони ломтик подсоленного черного хлеба. И. С. Тургенев писал: «... всякий охотник до ружья и до собаки — страстный почитатель благороднейшего животного в мире: лошади».Собака и лошадь, всегдашние спутники охотника, также «вросли» в процессе исторического развития в психику человека.Никто, пожалуй, больше охотника не подвергается действию древних возбудителей сторинатовых реакций. И они, вкупе с «эффектом тайны», «феноменом рулетки» и другими перечислявшимися явлениями, увеличивают притягательность охоты.
Фото http://www.nubo.ru
Все сказанное в полной мере относится и к любительской и к промысловой охоте. Однако, в последней сильнее влияние материальной заинтересованности. На соболином промысле охотник за сравнительно короткий срок может заработать на прокорм семьи в течение года. Но охотничий азарт, надежда на «фарт» мощно влияют и на промысловика. Знаток охотничьего хозяйства Сибири В. Н. Скалон отрицал деление охотников на любителей и промысловиков. Он писал (1970): «Если идет человек в тайгу и тундру, то именно потому, что он любит охоту больше всего на свете. Он, как говорят в Сибири, «заражен» охотой. А если этого нет, он махнет рукой на опасную и малодоходную в среднем охотничью деятельность и тотчас найдет более спокойную и доходную работу».
Упоминавшийся ученый охотовед Я. С. Русанов (1997) писал о старом охотнике-капканщике, больном раком. Он знал о скорой кончине, однако, превозмогая недуг, движимый охотничьей страстью, регулярно ходил проверять свои путики. Мой однокашник биолог-охотовед Слава Воронцов, будучи смертельно больным, попросил зятя вывести его на охоту с гончей. Увидев поднятого зайца, он сделал несколько шагов и упал, чтобы больше никогда не встать. Декабрист Лунин после провала восстания, зная, что уже получен приказ об его аресте, попросил недельный отпуск, чтобы поохотиться, и великий князь Константин не только разрешил ему это, но и выделил собственную свору собак.
Труд сталевара, ткачихи и людей многих других профессий определяется прежде всего необходимостью получения средств к существованию. В отличие от них, труд человека, занимающегося охотой, как мы видим, подкрепляется не только материальной заинтересованностью, но и рядом других мощных стимулов. В этом причина неистребимости охотника.
Комментариев нет.