Охота, - как образ жизни

Охота. Охота, - это не просто развлечение, как думают многие молодые, причислившие себя к когорте охотников. Нет. Охота, - это, скорее, образ жизни. Да, это образ жизни. На каком-то отдельно взятом промежутке времени, когда человек, отрешается от всего суетного, земного, он попадает туда, в тот мир, параллельный мир, где все законы, вся физика действуют совсем иначе. И вот, чтобы вернуться из того, параллельного мира, вернуться к нормальной, мирской суете, необходимо  много знать. Нужно изучить правила и способы охоты, нужно узнать, изучить места, где собираешься охотиться: леса, поля, горы, болота. Знать экипировку охотника, изучить оружие. Завести напарника.  Да, напарник, если хотите, друг, - на охоте, просто необходим. Даже если за всю вашу охотничью жизнь вы ни разу не попадёте в критическую ситуацию, хотя бы будет перед кем похвастать удачным выстрелом, трофеем. Особенно в молодости, - это не маловажно.

А если вы случайно провалились, хоть в болото, хоть на тонком льду, при переходе речки, тут уж точно, напарник совершенно необходим. Конечно, речь не идёт о профессиональных охотниках. Там по технике безопасности вас не выпустят в тайгу одного. Хотя прекрасно понимают, что по тайге охотники парами не ходят. Но, на то они и профи, что могут твёрдо контролировать ситуацию. Могут помочь себе сами, когда случится беда. А самые опытные, не допустят никаких просчётов, не допустят беды. 

Много лет мне пришлось жить и работать в разных регионах Сибири и Дальнего Востока. Работать именно со штатными, профессиональными охотниками.  Очень серьёзные люди встречались, знающие своё дело до тонкостей, до мелочей. Например, - бригада тигроловов: братья Кругловы, из Хабаровского края. Вспоминаю их только с теплом в душе. Это величайшие профессионалы, мастера своего дела, настоящие охотники. Это, какими надо быть мастерами, чтобы где-то в тайге, в глухомани, гнаться день и ночь за семьёй тигров, преследовать их беспрестанно, потом, всё же отринуть, отогнать тигрицу от своих детёнышей, чтобы она не помешала  поймать котят. Какие уж там котята, когда каждый весом более сотни килограммов. Да при одном только неверном движении такой котёнок может расправиться с охотниками легко. Это им, охотникам, нельзя убивать, а ему-то можно.

Однажды, один из братьев, - Владимир, тащил на своей спине отловленного, связанного и притороченного к паняге кота. Тяжесть, как я уже упомянул, приличная. Да и сам Володя, - хоть поставь, хоть положи, - силушки не занимать. Они вытаскивали этого кота к дороге, где их поджидала машина. Проходя по руслу замёрзшей реки, под таким грузом, Владимир провалился. Он улетел под лёд вместе с панягой, на которой рычал драгоценный груз. Напарники, конечно, тут же выдернули его из воды, но спасать стали кота, прочищая и продувая ему ноздри, протирая намокшую шерсть. Только потом развели костёр и стали сушить охотника. Очень дорого достаётся и ценится каждый отловленный тигр.

Тигрица, добытая браконьерами.  1974 год.

Или Степан Зырянов,- штатный охотник Восточной Сибири, соболятник. Для него не было даже малейшего секрета в своей профессии, который бы остался  им не раскрыт. Он знал о жизни в тайге всё. И всё умел. Много, очень много истинных лесовиков, правдашных охотников бродит по тайгам. И большое им спасибо, что науку ту, науку охоты, промысла, они не прячут. Сколько знал добрых охотников, - все таскали с собой молодого напарника, учили уму-разуму, таёжному ремеслу. Да и в школах сельских, особенно таёжных, на внеклассных занятиях преподавался предмет, который так и назывался: охотничье дело. Теперь этого нет. А стать охотником, хлебнуть этой романтики, хотят многие. Мало-мало охотминимум выучат, получат билет, и всё, беги, охоться.

А столько опасностей поджидает молодого романтика на тропе охоты, столько, что и не решишь сразу, с какой начать рассказ. Вот, к примеру, спички. Очень важная часть экипировки охотника. Сейчас можно купить, без особых трудностей, самые навороченные зажигалки, непромокаемые спички, и прочее. Но, главное, чтобы они были у вас, в нужном месте и в нужное время. И не подвели. Я всегда имел при себе коробок спичек, запаянный в целлофан. За много лет скитаний по тайге, горам, тундре, я ни разу не воспользовался этим коробком, но он был всегда в боевой готовности. Это не значит, что за сорок лет экстрима я не тонул, не проваливался, не попадал в другие сложные ситуации, где срочно нужен был костёр. Конечно, попадал, и тонул, и проваливался. Но получалось, что костёр разжигал другим коробком, который тоже был в укромном месте, тоже надёжно спрятан. И это правильно. Настоятельно рекомендую иметь при себе несколько источников огня. Это может избавить вас от многих неприятностей, а тяжести от лишнего коробка спичек, - чуть.

Расскажу один случай. Участок, где мы с напарником охотились, изобиловал мелкими, не замерзающими по всей зиме речушками. Они по всему руслу имеют донные родники, и даже в самые сильные морозы не перехватываются. Так, чуть закрайки распустят, и те слабые, - вес охотника не выдерживают. Незамерзающие реки, протоки, очень неудобны при ходовой охоте. Когда ещё капканишь, по стационарному путику ходишь, - ещё терпеть можно. В этом случае заранее переправы готовишь, даже летом. И то, приходится останавливаться, снимать лыжи, переправляться, снова надевать лыжи. Это напрягает. Ещё более напрягает, когда ты в свободном полёте, - охотишься с собаками. Соболя гонят, а он не смотрит, вода, не вода, - переплыл, причем, очень шустро и уверенно, и дальше. Собаки за ним. Следом охотник, - не кинешься в воду, не поплывешь. Переправу ищешь, хоть какую, хоть самую тоненькую жердушку, чтобы по ней перескочить, перелететь. А собаки там уже расстилаются, не велят мешкать, душу в клочья рвут. Торопливо, с припрыжкой летит охотник по берегу, в поисках хоть жиденькой, хоть разовой переправы.

Так вот, однажды, проверяя капканы,  в январе месяце, перебираясь по хорошо утоптанной переправе, излишне опёрся на слегу и она треснула. Слега, - это жердушка такая, как посох, только побольше и длиннее. С ней, слегой, переходишь речку по бревну. Упираешься этой слегой в дно реки и, не очень легко, но перебираешься. Другой рукой придерживаешь лыжи, рюкзак-панягу, ружьё и посох. Слега должна быть надёжная. Она должна служить только один сезон. А эта, - бес попутал, работала уже вторую зиму. Жердушка была крепкая, упругая, как показалось, - надёжная. Всю осень ходил с ней, да и половину зимы, - не подводила, - видимо ждала более подходящего момента. И дождалась. Температура далеко ниже тридцати, поздний вечер, до зимовья около трёх километров, - лёгкий хруст и я лечу в ледяную воду вперёд спиной. Ухнул, конечно, с головой. Правда, ни лыжи, ни ружьё не выпустил. Глубина, - по грудь. Пока выбрался, - конечно, промок. Как же я был благодарен напарнику, за ту кучу валёжника и сучьев, которую он наворотил ещё три года назад, когда мы только делали эту переправу. Он расчищал место, и всё складывал в кучу на берегу. А ещё и внутрь запихал здоровенную берестину, скрученную как папирус. Приседая у этой кучи, чтобы поджечь ту самую берёсту, я услышал, как хрустит на мне одежда, - моментально замёрзла. Спички, спрятанные в самый дальний, внутренний карман, -  не промокли, заработали сразу.

Отогревшись у хорошего, большого костра, высушив штаны и куртку, выскоблил ножом лыжи и благополучно пришлёпал в тёплое зимовьё. Напарник уже был обеспокоен. История и неказистая, но внимания заслуживает. Можно сделать не мало выводов.

  *    *    *

 Таёжная охота, - это совсем другое, не схожее с общепринятым понятием. Это даже и не охота, а, скорее, промысел. Да, ведь на промысле мало задумываешься  о красоте процесса, и даже эстетическая составляющая, несколько притупляется. Какие уж размышления о правильной охоте, о любовании природными прелестями, когда в кармане лежит наряд – задание, где чётко расписано, что ты должен добыть столько-то соболей, столько-то белок, норок, рябчиков и прочих. И хорошо бы побольше, а ещё лучше, - ещё побольше. Это теперь, «государю-батюшке», не очень нужны огромные кучи золота, в виде дикой пушнины. А во времена «развитого социализма» каждая, самая малая шкурка была составляющей государственного плана.  Охотники промысловики были в чести и почёте. Пользовались серьёзными льготами.

Охотники Хабаровского края, братья Зубаревы, - великие охотники.

 Молодых охотников серьёзно обучали ремеслу. Потом отправляли на сезон, а то и на два, в паре с опытным охотником. Наставнику предприятие платило деньги за обучение. И только потом, через несколько лет, молодой охотник получал свой участок тайги, обустраивал его и охотился там всю жизнь. Так было.

Обустройство участка, - это отдельная история. Предприятие, где охотник работает, отправляет его в тайгу, на свой участок в летний период, для строительства зимовий, прокладку троп, устройство путиков. Подготовка к зимнему сезону. За всю выполненную работу предприятие ещё и деньги платит. А вот где строить зимовья, как прокладывать капканные  маршруты, в каких местах соорудить переправы, - это решает сам охотник, - для себя же делает.

Расскажу один случай, связанный со строительством зимовья. Вернее сказать, с умением правильно выбрать место под строительство.

Два молодых охотника получили в пользование участок. В то время участки таёжные закрепляли сроком на пять лет. Потом акт закрепления продляли, если не было грубых нарушений в пользовании.

Летом напарники, определив по карте примерное место строительства зимовья, отправились в тайгу. Прибыли, осмотрелись, выбрали место, где густовато рос добрый ельник. С каждой лесины можно выкроить три, а то и четыре бревна. И река рядом, - хоть на лодке подъезжай, хоть зимой по воду иди. Всё хорошо. А ещё мох завидный устилал все окрестности. Сорвёшь его охапку, уткнёшься лицом, и отрываться не хочется, прямо обволакивает. Клади этого мха между брёвнами поболе, - ох тепло будет зимой. Правда, место, будто бы низковато, - берег-то наволочный. Противоположный берег реки высокий, даже чуть скалистый, а этот пологий. Зато стройматериал весь рядом, - удобно очень. Построили.

Осенью, как положено, заехали на лодке, привезли всё необходимое для зимовки, обжились в новом зимовье. Охотились да радовались, что ладная жилуха получилась, тёплая. Правда, место темноватое, - урёмное, солнышко из-за ельника лишь к вечеру выбирается. А беда прикатила лишь тогда, когда морозы крепкие начались. Река начала вставать, захлёбываться своей же шугой, забивать, запечатывать этой шугой русло. И вот, однажды ночью, русло реки совсем переморозило. Такое бывает в горных реках. Сперва дно покрывается рыхлым матовым льдом, потом закрайки срастаются с донным льдом. Напор воды тогда усиливается, шум стоит на всю округу. Кто знает, тот обеспокоится, - заранее уберётся от взбесившейся реки.  И соболь в это время уходит из поймы, и белка, а уж копытные, - те в первую очередь идут на возвышенности.

Река шумела, напирала, бушевала там, подо льдом, но мороз оказался сильнее. Он каждый год оказывался сильнее. И вода, преодолев ледовые барьеры, отыскав трещины и разломы, вымахнула наружу, расплылась по своему же льду, широко разлилась, потекла вспять, торопливо заливая пологий, наволочный берег. Охотники проснулись оттого, что со свистом зашипела печка, моментально наполняя зимовьё густым, влажным паром. Вода прибывала быстро. Стало очень холодно. Печка скрылась и перестала шипеть, вода подступала к уровню нар. Кое-как одевшись, охотники выбрались и обнаружили, что идти некуда, - кругом вода.  Забрались на зимовьё, вытащили трубу. Разрубили её вдоль и устроили на одном углу зимовья  подобие кострища. Разбирали крышу, потолок, и очень экономно жгли костерок, у которого грелись остаток ночи и весь следующий день.

Только к вечеру того дня уровень воды начал резко снижаться, - видимо где-то промыло. Остатки воды быстро превращались в лёд.  Из зимовья, через порог, вода не ушла. Так и замёрзла вровень с печкой. Охотники, нагрузив рюкзаки, утащились в другое зимовьё. Выходить из поймы тоже было не просто. Вода, хоть и ушла, но лёд, в основном, держался панцирем между деревьями, кустами. Вес человека этот панцирь не выдерживал, так как имел толщину до пяти сантиметров. Продвигаться  было очень не просто. Каждым шагом приходилось обрушивать нависший лёд.

Кроме всего прочего, парни получили серьёзную психологическую травму. Ведь это даже представить сложно, как они сидели на крыше зимовья, ночью, в полной темноте, а кругом с неимоверным шумом лились потоки зимней воды. И никто не знал, до какой отметки поднимется уровень. Так что, в пойменном лесу зимовьё лучше не ставить, особенно, если река горная. 

  *    *    *

Охота, - сколько манящих, мучительных желаний  вызывает это слово, как оно тревожит, как сладко дурманит. Помню, ещё ребёнком был, - хотя, по тем временам уж и не сильно ребёнком, - десять  лет исполнилось, - отец на охоту брал. Боже мой, какое это было счастье! Выдавал мне одностволку, 32го калибра, с надтреснутым прикладом, перемотанным медной проволокой, и два патрона. Ах, как было жалко, что уходили мы из деревни по темноте, - друзья не видели, вот жалость!

А на болоте, - да разве может хоть что-то сравниться в эстетическом воспитании подростка, как время, проведённое на природе, рядом с Отцом, рядом с Наставником. Кто это испытал, тот наверняка понимает, какая это ценность, какой это заряд на всю жизнь. Как бережно и заботливо относятся потом эти люди к старшему поколению. Да и не только к старшему, любовь к природе рождает всеобщее человеколюбие. Рождает трепетное отношение к себе подобным.

Первые навыки в стрельбе, первые уроки, преподаёт старший брат. 1958 г.

Отец  по профессии был педагогом, - воспитателем в школе-интернате. Почти на все выходные он выводил своих воспитанников  в лес, на озёра. Они там жгли костры, беседовали на самые различные темы. Иногда делали вылазки на охоту. Сколько же писем получал отец от выпускников! Какие теплые слова они ему высказывали в тех письмах. Какими хорошими, настоящими людьми они стали. Я, получив полновесную отцовскую прививку, сделал охоту своей профессией. Уже более сорока лет занимаюсь охотоведением и ни разу не пожалел о своём выборе.

Учился на охотоведа в Иркутске. Прекрасные преподаватели, руководители, истинные знатоки своего дела. Посчастливилось захватить то время, когда лекции по охране природы нам читал сам профессор Скалон Василий Николаевич. Именно он, с соратниками, стоял у истоков  охотоведения, как науки.  А мне вдвойне свезло: он был моим руководителем дипломного проекта. Легенда!

В. Н. Скалон, в те годы главный охотовед страны, даёт напутствие студентам, перед очередной производственной практикой.  1971 г.

А как мы, студенты, горели этими практиками, как мы стремились попасть в самые экзотические места нашей огромной, просто необъятной, и такой разнообразной, Великой Страны. Ехали и в южные республики, и в Якутию. Очень популярны были Саяны, особенно Тофалария. Прекрасные горы, восхитительные реки, удивительное разнообразие животного мира. Хорошие, доброжелательные  люди, - тофалары. Добраться в Тофаларию, в то время, тридцать семь лет назад, можно было только с помощью малой авиации. Правда, самолёт, АН-2, ходил регулярно. Помешать могло лишь  отсутствие лётной погоды. Как же они, бедные, сейчас там живут?

Красивейшие пейзажи открываются с любой точки Саянских гор. 1969 г.

Побывав в этих горах однажды, непременно захочешь окунуться туда ещё. Очень красивые, насыщенные удивительной жизненной энергетикой, места. Незабываемая рыбалка, ягоды, кедровые орехи, а какая великолепная охота.

Временное жилище. Такое сооружается в кедраче, во время ореховки. В нём можно перекоротать несколько дней. Обработав эту таёжку, передвигаемся дальше, где снова устраиваем временное пристанище. Благо, погода в эти дни в Саянах, просто отменная, - звенит бабье лето.  А по ночам во всех распадках ревут изюбри, - начинается гон. И, хоть как устанешь за день, ночные трубные звуки отгоняют сон, будоражат сознание.

Кедровые шишки нужно, сначала, сбить с кедра, потом собрать вот в такие мешки, и только потом обрабатывать, - добывать сами орешки. Потом ещё сушить, калить, таскать, вывозить, сдавать и так далее. Работы много, но самое интересное, это то, что всё это делается в тайге, за десятки, а, то и за сотни километров от цивилизации, и это нас, охотоведов, вполне устраивало.  Были интересные экспедиции на Сахалин, где пришлось почти всей группой работать на рыбокомбинате. Хотя ехали туда с надеждой, что будем зачислены в штат рыболовецкого сейнера. Только нескольким счастливчикам удалось попасть на остров Медный, и участвовать там в промысле морского котика.

Очень интересной была экспедиция студентов на полуостров Таймыр. В то время там, недалеко от  города Норильска, открывалось государственное промыслово-охотничье хозяйство, - госпромхоз. И вот, мы, получив статус студенческого строительного отряда, прибыли в посёлок Валёк, прибыли полные энтузиазма и неуёмной энергии. Как было здорово осознавать, что и частичка нас, вложена в устройство жизни на самом краю, на самой окраине нашей Великой и необъятной Родины.

И, пожалуйста, не думайте, что это всё нам доставалось так легко и просто, как тут повествуется. В любой отряд или группу, попасть было очень проблематично. Почти всегда на такую практику приходилось уезжать гораздо раньше, чем начиналась сессия. А это значит, что все экзамены, зачёты, и прочее, нужно было сдавать досрочно. А это ведь было время развитого социализма, - за деньги экзамен не сдашь, не то, что теперь.       

Приняли нас там, в новом госпромхозе, хорошо, как своих. Да мы и были своими, помогали, как могли. Вскоре получили лодки, моторы, продовольствие, загрузили всё это на баржу, документы получили, и отбыли почти в самое устье реки Пясина, на промысел северного оленя. Там, в тундре, строили из привезённых материалов склады для мяса, себе строили землянки, вгрызаясь в мерзлоту, ставили палатки для столовой и просто первой необходимости. Начинали охоту.

В засаде, во время охоты.

Охота там, на Таймыре, на оленя, вообще-то больше напоминает просто заготовку мяса. Да, почему напоминает, так оно и есть на самом деле. Суть самой охоты заключается в том, что группа оленей переплывает реку, в это время их закруживают на лодке и стреляют тех, которые подходят по возрастной сетке. Отстрелянных оленей связывают десятками и отпускают по течению, где их вылавливают и обрабатывают. Романтики мало, но работа нужная и тяжёлая. Почти за месяц работы мы добыли и разделали более трёхсот голов дикого северного оленя.

Обработка черепов оленей.

Мясо добытых оленей развешивали на специальных вешалах.

В свободное от основной работы время, некоторые студенты занимались рыбалкой. По реке, к тому времени, пошла шуга, и хариус забивался в заливы, под тонкий лёд. Мы выползали на животе на этот лёд, продалбливали его ножом, и ловили отменных хариусов.

Когда закончились продукты, а из-за плохой погоды вертолёт не мог работать, некоторое время жили только на мясе, да рыбе. С голода, конечно, не пропадали, но о горбушечке хлеба вспоминали часто. И совсем стало невмочь, когда закончилась отрава, - папиросы.

Последняя папироса.

Но, закончилось всё хорошо, все живые и здоровые вернулись в родной Иркутск, за парты, продолжили обучение. И уже намечали новые маршруты, новые горизонты, новые, трудные, но интересные места. 

Одна из следующих экспедиций состоялась в Ханты-Мансийский национальный округ. В то время там, в самом разгаре шло освоение газовых и нефтяных месторождений. И мы ездили туда с целью хоть как-то отразить для общества проблему охраны природы в округе, и собрать необходимый материал для дипломных работ.

Передвижения по тайге и болотам проходили на оленях. Шуба из оленьих шкур, под названием «гусь», спасает от любых морозов. Очень понравились хантыйские лыжи. Они особой конструкции. Дело в том, что место, где стоит нога, особым образом возвышено, приподнято над остальной площадью лыжи. Это позволяет снегу, попавшему на верхнюю поверхность лыжи, просто скатываться при ходьбе, не попадая под подошву охотника и не образуя натоптышей.  Нужная и удобная деталь. И ещё, - кольцо для обуви делается жёсткое, что придаёт заметное удобство при ходьбе, особенно при резких поворотах. Очень удобные лыжи, проверенные веками.

А одежда таёжная, называется «малица»,- без пуговиц, надевается через голову. Тоже удобная одёжка, тёплая и лёгкая.

1971 год.

На ногах специальная обувь для ходьбы на лыжах, - «нярки». Всё продумано, просто и очень удобно. И нет в этом ничего необычного, всё это просто образ жизни. Хочу показать ещё одну фотографию тех лет. Может быть, кто-то узнает себя, откликнется. Буду очень рад, - жизнь так коротка…

Это студенты – охотоведы на занятиях по военной подготовке. 1970-72 гг.

Все фотографии из моего архива.