Понятие «продукция охоты» в современном охотничьем законодательстве: сложности правоприменения. Институт приравнивания к охоте.

Рассматривая вопросы правоприменения, связанные с понятием «продукция охоты» (охотничьего хозяйства) нам пришлось в некоторой мере коснуться так называемого института приравнивания к охоте.

Ранее мы уже писали [14], что «в силу весомых аргументов, мы должны либо отказаться от практики применения института приравнивания к охоте, либо обосновать его непротиворечие конституционным нормам, либо произвести коренные законодательные изменения, позволившие бы развить и применять в сфере охотничьего законодательства институт распределения бремени доказывания, каковой активно применяется в гражданском процессе, а также в сфере законодательного регулирования охоты некоторых стран». Отметим, что мы вполне допускаем возможность обоснования непротиворечивости института приравнивания к охоте Конституции РФ. Вероятно, это даже будет иметь большое теоретическое значение. Тем не менее, мы склонны предполагать, что это не избавит нас от ряда проблем и целесообразнее будет всё же избавиться от этой формулировки, убрать её (или модернизировать) из охотничьего закона. Обоснование непротиворечия института приравнивания к охоте конституционным нормам, к сожалению вряд ли поспособствует исключению значительных возможностей привлечения к ответственности невиновных и вряд ли улучшит охотнадзорную деятельность. В статье мы приводим далеко не полный перечень проблем, обусловленных приравниванием к охоте. Как дополнительный пример можно сразу вспомнить о письме А.Е. Берсенёва от 25 июля 2014 года «О нахождении в охотничьих угодьях с собаками охотничьих пород» (не имеющим конечно юридической силы, а скорее представляющем личное мнение его автора), иллюстрирующем возможность «подсечь» отечественное охотничье собаководство (весенние испытания легавых) главным образом опираясь на механизм приравнивания к охоте (что и было сделано!).

Решение проблем прав человека (в нашем случае охотника) это не дань моде или какая-либо прихоть, не «камень в огород охотнадзора», а необходимая предпосылка формирования демократического правового государства, провозглашённого статьями 1 и 7 Конституции России!

Статья состоит из двух частей. Первая представляет собой полный текст опубликованной недавно работы: Пушкин А.В. Проблемы дефинитивной корректности термина «продукция охоты» в российском охотничьем законодательстве [Электронный ресурс] / А.В. Пушкин, И.А. Гребнев // ОБЩЕСТВО, НАУКА, ИННОВАЦИИ. (НПК – 2016) : всерос. ежегод. науч.-практ. конф.: сб. статей, 18-29 апреля 2016 г. / Вят. Гос. Ун-т. – Киров, 2016. – 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). – С.5552 – 5559. Вторая – краткая подборка некоторых примечаний (многие из которых могут послужить основой для написания отдельных статей), ориентируясь на которые, заинтересовавшиеся специалисты смогут развить затронутую нами тему или рассмотреть её «под другим углом зрения».

Фото http://www.kremhouse.ru

ЧАСТЬ I

Пушкин А. В.1, Гребнев И. А.2

НОУ «Институт природоресурсного и экологического права» (ИПРИЭП), Россия1

Вятский государственный университет, г. Киров, Россия2

Федеральный закон «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 24 июля 2009 года № 209-ФЗ (далее - ФЗ-209; закон «Об охоте») [17] содержит в части второй статьи 57 перечень действий физических лиц, при которых осуществляется приравнивание таких действий к охоте: «в целях настоящей статьи к охоте приравнивается нахождение в охотничьих угодьях физических лиц с орудиями охоты и (или) продукцией охоты, собаками охотничьих пород, ловчими птицами». Отметим, что некоторые авторы [4, 5, 7, 12, 13, 14 и др.] указывают на антиконституционность такого механизма привлечения граждан к ответственности в силу нарушения принципа презумпции невиновности, а споры по поводу допустимости применения в законодательстве института приравнивания к охоте происходили ещё при подготовке к принятию Закона об охоте от 3 февраля 1892 года и продолжались впоследствии [4, 5, 16]. Под институтом приравнивания к охоте можно понимать традиционно сложившееся, с конца 19 века узаконенное в России, отнесение к незаконной охоте некоторых действий или состояний, при которых физическое лицо предполагается нарушившим правила охоты, даже если отсутствуют признаки осуществления таковой [13, 14].

Примечание к части третьей статьи 1.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) содержит ограниченный перечень случаев, при которых лицо, привлекаемое к административной ответственности, обязано доказывать свою невиновность. Это относится лишь к случаям «фиксации этих административных правонарушений работающими в автоматическом режиме специальными средствами, имеющими функции фото- и киносъёмки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъёмки, видеозаписи» в отношении административных правонарушений в области дорожного движения и в области благоустройства территории. Во всех остальных случаях, согласно части первой статьи 1.5 КоАП РФ действует презумпция невиновности.

Отметим, что при подготовке к принятию современного закона «Об охоте» его авторы не учли предшествовавшие предложения и наработки специалистов охотничьего хозяйства по усовершенствованию определений таких ключевых терминов охотничьего законодательства как «охота», «охотник», «охотничьи угодья», «орудия охоты», «орудия добывания» «продукция охоты» и других. «Охотхозяйственная терминология обширна и взаимосвязана. Представляется, что начинать нужно с базовых понятий, образующих костяк всего массива» [8].

На фоне постепенного ужесточения ответственности за нарушения охотничьего законодательства считаем особенно важной работу по корректировке тех положений законодательства, которые могут приводить к наказанию за нарушения в сфере охоты невиновных. Напомним, что «в Англии в старину браконьеров вешали, но и эта мера их не искоренила» [3]. «Известный постулат римского права, использующийся и в современной юстиции «Лучше освободить от ответственности десять виновных, чем осудить одного невиновного» должен действовать и в сфере регламентации охоты» [5].

Отметим, что слово «приравнивание» - это термин, не имеющий определённого юридического содержания, что создаёт свободу неограниченного усмотрения в толковании правоприменителем. А это недопустимо при разрешении вопросов о правах и свободах граждан.

Кроме того, понятийный аппарат ФЗ-209 насыщен нарушениями правил русского языка, что «будет иметь массу негативных последствий как с юридической, так и с охотоведческой точки зрения» [18]. Появление в законе «Об охоте» таких понятий как «охотничьи ресурсы», «добыча» (в форме глагола), выглядит некорректно с точки зрения филологов. На наш взгляд, приемлемыми являются термины: «охотничьи животные», «добывание» (слово «добыча» может использоваться лишь в форме имени существительного), «отстрелянные» (а не отстреленные) животные.

Одним из критериев возможности приравнивания действий к охоте (по ФЗ-209) является нахождение граждан в охотничьих угодьях с продукцией охоты. Не касаясь далее правомерности института приравнивания, в данной статье мы рассматриваем вопрос о приравнивании к охоте по признаку нахождения в охотничьих угодьях с продукцией охоты. Необходимо отметить, что пункт 15 статьи 1 ФЗ-209 определяет охотничьи угодья как «территории, в границах которых допускается осуществление видов деятельности в сфере охотничьего хозяйства». В законе «Об охоте» понятие «виды деятельности в сфере охотничьего хозяйства» не конкретизировано, перечень таких видов деятельности не приведён. Очевидно, что одним из таких видов деятельности является сама охота, к которой пунктом 5 статьи 1 ФЗ-209, помимо прочего, отнесена и деятельность, связанная с первичной переработкой и транспортировкой охотничьих ресурсов. Понятно, что переработка охотничьих ресурсов (а точнее охотничьих животных) может осуществляться практически на любых территориях, в том числе и на территориях городских поселений, а их транспортировка – по автомобильным дорогам, путям железнодорожного сообщения, водным транспортом и т.п. Таким образом, из положений ФЗ-209 можно сделать вывод, что охотничьими угодьями являются автомобильные и другие дороги, города и другие населённые пункты, а также здания и сооружения, внутри которых возможна транспортировка и (или) переработка охотничьих ресурсов, не говоря уже о деятельности, лишь «связанной» с первичной переработкой и транспортировкой охотничьих ресурсов. Следовательно, приравнивание к охоте по признаку нахождения в охотничьих угодьях (в свете определений терминов в ФЗ-209) может произойти практически на любых территориях.

Здесь необходимо оговориться, что в свете формулировок ФЗ-209 вести речь о транспортировке и переработке охотничьих ресурсов вообще-то проблематично. Согласно пункту 1 статьи 1 закона «Об охоте» охотничьи ресурсы – это «объекты животного мира, которые в соответствии с настоящим федеральным законом и (или) законами субъектов Российской Федерации используются или могут быть использованы в целях охоты». Перерабатываемые или транспортирующиеся не живые животные, очевидно, не могут использоваться в целях охоты или «быть использованы» в будущем в таких целях, и соответственно не могут являться охотничьим ресурсом. Исключением могут быть лишь случаи, когда животных транспортируют в живом виде именно с целью последующего выпуска в среду обитания и такие животные смогут «быть использованы в целях охоты». То есть, согласно определениям понятий, сформулированных в законе «Об охоте» продукция охоты (за исключением редких случаев живоотлова с последующим выпуском животных в охотничьи угодья) не может являться «охотничьим ресурсом». Но, не останавливаясь на этом подробно, возвратимся к проблематике статьи.

Вторым из рассматриваемых нами необходимых событий для применения нормы части второй статьи 57 ФЗ-209 является нахождение в охотничьих угодьях с продукцией охоты. В соответствии с пунктом 9 статьи 1 закона «Об охоте» продукция охоты – это «отловленные или отстреленные дикие животные, их мясо, пушнина и иная продукция, определяемая в соответствии с Общероссийским классификатором продукции». Часть этой нормы может применяться напрямую, а часть является бланкетной, отсылающей к действующему общероссийскому классификатору продукции "ОК 005-93. Общероссийский классификатор продукции" (утв. Постановлением Госстандарта России от 30.12.1993 N 301) (далее – ОКП) [9]. При этом чётко сформулировано, что животные должны быть именно и только отловленными или отстреленными, и мясо должно быть только лишь от таких отловленных или отстреленных животных. То есть, не от павших животных. Но в то же время и не от животных, которые были умерщвлены иными способами, кроме отстрела или отлова со смертельным исходом (kill-trapping). То есть животные, умерщвлённые собственноручно, зарубленные, заколотые, задавленные и прочее, по данному определению продукцией охоты являться не могут. Также возникает вопрос, насколько вписываются в это определение животные, умерщвлённые борзыми или другими собаками, ловчими птицами и т. п., тем более, если учесть, что охотничьи собаки и ловчие птицы не подконтрольны своему хозяину в полной мере. Далее, через запятую, говорится о пушнине и иной продукции, определяемой в соответствии с ОКП. По правилам русского языка формулировка: «отловленные или отстреленные дикие животные, их мясо, пушнина и иная продукция, определяемая в соответствии с ОКП» равнозначна формулировке «отловленные или отстреленные дикие животные, их мясо, их пушнина и иная получаемая от них продукция, определяемая в соответствии с ОКП». Кроме того, Большой Энциклопедический словарь [1] содержит следующее определение: «пушнина - это шкурки добываемых охотой и разводимых в звероводческих хозяйствах пушных зверей». То есть, необходимость законодательного отделения охотничьей пушнины (добытой охотой) от звероводческой пушнины прослеживается даже исходя из словарных определений.

В России в настоящее время действует "ОК 005-93. Общероссийский классификатор продукции" (ОКП)[9]. Данный документ утрачивает силу с 1 января 2017 года в связи с изданием Приказа Росстандарта от 31.01.2014 N 14-ст (в ред. от 10.11.2015) [15], которым с 1 февраля 2014 года с правом досрочного применения в правоотношениях, возникших с 1 января 2014 года, с установлением переходного периода до 1 января 2017 года, введён в действие ОКПД 2 [10].

В ОКП понятие «продукция охоты» отсутствует [9]. В нём есть понятие «продукция охотничьего хозяйства» (ОКП код 98 7800.). Охотоведам понятно, что «продукция охоты» и «продукция охотничьего хозяйства» - понятия не идентичные, и первое может входить лишь как часть во второе. Продукция же охотничьего хозяйства, помимо самой продукции охоты может включать в себя и многое другое. Например, это могут быть услуги по организации охот, лекарственно-техническое сырьё животного происхождения (панты, желчь, жир, шерсть, молоко диких животных, «бобриная струя» и прочее), трофейные и таксидермические изделия, сброшенные рога как сырьё или предметы декоративно-прикладного искусства и многое другое. Не вдаваясь в теорию, условно примем, что в законодательстве и ОКП понятия «продукция охоты» и «продукция охотничьего хозяйства» тождественны, это синонимы. Тогда под продукцией охоты можно понимать отнесённые ОКП к продукции охотничьего хозяйства следующие виды продукции: 1) животные дикие отловленные и отстреленные (код 98 7810); 2) невыделанные шкурки различных животных и сырьё меховое (коды 98 7820 – 98 7890). Кроме этих видов продукции охотничьего хозяйства других в ОКП не указано.

В ОКПД 2 понятие продукция охоты не конкретизировано, понятие «продукция охотничьего хозяйства» - отсутствует [10]. В нём есть раздел «продукция и услуги сельского хозяйства и охоты», содержащий помимо прочего (всего несколько сотен позиций) следующее: птицы дикие, отнесённые к объектам охоты как особо ценные (01.49.12.195), панты оленей и ланей (01.49.19.140), млекопитающие дикие, отнесённые к объектам охоты как особо ценные (01.49.19.450), другие охотничьи звери (01.49.19.451 – 01.49.19.462), звери пушные дикие прочие, отнесенные к объектам охоты как особо ценные, не включенные в другие группировки (01.49.19.469). Причём последняя группировка (01.49.19.469) включает следующих животных: шакал, ласка, солонгой, дикий кролик, суслики, кроты, бурундуки, летяга, хомяки, водяная полевка, а также млекопитающих, отнесенных к объектам охоты законами субъектов Российской Федерации [10].

На основе приведённого выше анализа становится очевидной необходимость корректировки современного законодательного определения понятия «продукция охоты». Также необходима работа по корректировке понятий «продукция охоты» и «продукция охотничьего хозяйства» в общероссийских классификаторах.

Для наглядности укажем на следующее. Сейчас «окостеневшие» (не панты) рога охотничьих животных к продукции охоты не относятся, они не упоминаются ни в законе «Об охоте», ни в ОКП, ни в ОКПД 2. По нашему мнению, сброшенные рога оленьих к продукции охоты относить нельзя (при этом они остаются природным ресурсом и госсобственностью; могут быть отнесены к продукции охотничьего хозяйства). Но в то же время рога с частью черепной коробки полорогих (семейство Ovidae) и плотнорогих (семейство Cervidae) животных, которые были умерщвлены в результате охоты, непременно должны быть отнесены к продукции охоты. Нахождение в охотничьих угодьях физического лица, имеющего при себе такие рога, в случае наличия признаков недавнего добывания животного, может приводить к выполнению работниками специально уполномоченных органов ряда процессуальных действий. Если же при гражданине обнаруживают рога, а давность добывания животного несомненна или такие рога представляют собой трофейный экспонат, таксидермическое или иное изделие, то это не должно вызывать аналогичных процессуальных действий (возможны другие) со стороны работников специально уполномоченных органов.

Основными задачами разработки общероссийских классификаторов являются: обеспечение совместимости государственных информационных систем и информационных ресурсов; обеспечение межведомственного обмена информационными ресурсами; создание условий для формирования единого информационного пространства на территории Российской Федерации; систематизация информации по единым классификационным правилам и их использование при прогнозировании социально-экономического развития страны, организации статистического учета и отчетности в банковской деятельности;  упорядочение работ по разработке технических регламентов, по стандартизации и сертификации выпускаемой продукции и оказанию услуг; информационное обеспечение основных инструментов регулирования рыночной экономики, включая налогообложение, лицензирование, квотирование, операции с недвижимостью, социальное страхование, финансовое посредничество; гармонизация общероссийских классификаторов с международными и региональными классификациями и стандартами по классификации [11] В тексте ОКП прописано: «ОКП предназначен для обеспечения достоверности, сопоставимости и автоматизированной обработки информации о продукции в таких сферах деятельности как стандартизация, статистика, экономика и другие»[9].

Вызывает сомнение формулирование в специальном законе понятий, отсылающих на труднодоступные для простых охотников акты, к тому же не имеющие целью привлечение граждан к правовой ответственности. Законодательные понятия и определения должны быть исчерпывающе понятны и для их понимания граждане не должны тратить усилия на поиск информации.

Мы приходим к выводу, что законодательное определение понятия «продукция охоты» должно быть пересмотрено. По нашему мнению целесообразно:

1. Разграничить понятия «продукция охоты» и «продукция охотничьего хозяйства».
2. Расширить определение понятия «продукция охоты». Под продукцией охоты необходимо понимать не только отловленных или отстрелянных охотничьих животных, а также их мясо, шкуры и прочее, но и животных (а также некоторые части их организмов - мясо, шкуры и др.), которые были добыты (изъяты из среды обитания) другими способами, кроме отстрела или отлова. При этом, с одной стороны, перечень таких способов должен быть несколько расширен, но, с другой стороны, он должен быть ограниченным. Это обосновывается тем, что охотничье животное может быть убито человеком в ряде случаев непреднамеренно или с явно неохотничьими целями. Например, задавленные (раздавленные) транспортными средствами кроты, суслики, зайчата, или кладки яиц охотничьих видов птиц без цели завладеть ими; поимка больного животного и доставление его к ветеринару. Другой пример: человек (не охотник) нашёл в лесу погибающее в мучениях животное, того же лосёнка, которому волки или медведь нанесли явно не совместимые с жизнью травмы, принял решение «добить зверя, чтобы не мучился». Люди могут находить животных, погибших по естественным или техногенным причинам (природные пожары, паводки, эпизоотии и др.). Может иметь место и умерщвление охотничьего животного в состоянии обороны. Таких животных, а также части их тел явно нельзя относить к продукции охоты.

По нашему мнению, определение понятия «продукция охоты» может выглядеть примерно следующим образом. Продукция охоты – это добытые живьём или со смертельным исходом при осуществлении охоты дикие охотничьи животные, их мясо и их невыделанные шкуры, а также другие части тела таких животных, которые отнесены к продукции охоты законами и подзаконными актами Российской Федерации

Мы считаем, что в целях обеспечения единообразия требований и недопущения коррупции «на местах» перечень видов продукции охоты должен формироваться именно на федеральном уровне. Такой перечень должен обеспечить действенный механизм борьбы с браконьерством, в том числе и с учётом региональных особенностей.

Так или иначе, но в перечень продукции охоты может войти следующее: «лобовые» панты оленьих, «кабарговая струя», лапы и желчь медведя, жир-сырец различных животных, «бобриная струя» и прочее.

Считаем, что к продукции охоты нельзя относить части организма животного, которые необратимо утратили физиологическую связь с этим организмом по естественным причинам без прямого вмешательства человека. Это сброшенные рога оленьих, помёт животных, перья и погадки птиц и т. п.

Мы согласны с мнением Н.В. Краева и В.Н. Краевой: «Предписания о приравнивании к охоте из правовых актов должны быть исключены» [4]. «Или презумпция невиновности, провозглашённая Конституцией РФ, другими кодексами РФ, или презумпция виновности, предусмотренная Законом об охоте. Третьего не дано» [5]. Считаем, что о приравнивании к охоте нахождения граждан с продукцией охоты в охотничьих угодьях в законодательстве речи быть не должно. Полагаем, что в законодательных актах в сфере охоты может быть прописано лишь приблизительно следующее: факт нахождения в охотничьих угодьях физических лиц с продукцией охоты может служить основанием для проведения проверки с целью установления причастности таких лиц к добыванию объектов животного мира и законности такого добывания. То есть факт обнаружения в охотничьих угодьях физических лиц с продукцией охоты должен позволять (или даже определять обязанность) выполнения специально уполномоченными лицами ряда процессуальных действий, но при этом не вменять вину на основании приравнивания к охоте. Таким действиям сотрудников уполномоченных органов не должны препятствовать лица, обнаруженные в охотничьих угодьях с продукцией охоты.

Полагаем, что необходимо произвести исключение формулировок о приравнивании к охоте из охотничьего законодательства и решение данной проблемы в рамках КоАП РФ. В КоАП РФ должен быть сформулирован отдельный состав правонарушения и меры ответственности за владение с нарушением права собственности Российской Федерации объектами животного мира, отнесёнными к объектам охоты (охотничьим животным), а также продукцией охоты.

ЧАСТЬ II (примечания)

1. Примечательно Определение Конституционного Суда России от 19 ноября 2015 г. N 2558-О по жалобе гражданина Мясникова А. В. на нарушение его конституционных прав частью 2 статьи 57 федерального закона «Об охоте». Считаем, что жалоба была подана А.В. Мясниковым, так сказать, несколько «не под тем соусом» и, кроме того, Мясников не отрицал сам факт охоты. По этой и некоторым другим причинам его обращение было заведомо обречено на провал! Подробный разбор и критика указанного Определения КС РФ – это тема отдельной статьи и вероятно такая статья будет нами опубликована, но не раньше нужного момента. Здесь приведём лишь одну фразу из этого определения, хорошо иллюстрирующую как КС РФ, нарушив на наш взгляд известный международный принцип правовой определённости (в контексте одной из составляющих принципа res judicata) «изловчился» обосновать непротиворечие части 2 статьи 57 закона «Об охоте» Конституции России: «федеральный законодатель приравнял к охоте нахождение в охотничьих угодьях физических лиц с орудиями охоты и (или) продукцией охоты, собаками охотничьих пород, ловчими птицами, тем самым признав охотой нахождение в условиях, свидетельствующих о ее ведении. Причем сама по себе оспариваемая норма позволяет лицу с достаточной степенью четкости сообразовывать с ней свое поведение - как дозволенное, так и запрещенное - и предвидеть вызываемые ее применением последствия».
2. В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации №19 от 26 мая 2015 года «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации» есть следующая формулировка: «… В случае незаконной охоты в отношении птиц и зверей, включенных в указанный Перечень, содеянное должно квалифицироваться по соответствующей части статьи 2581 УК РФ. 3) дополнить пунктом 133 следующего содержания: «133. Под частями диких животных в статье 2581 УК РФ следует понимать не подвергшиеся обработке искусственно выделенные фрагменты, органы, вещества (например, внутренние органы, кости, желчь, шкура и т.д.), под производными диких животных – продукты их хозяйственной переработки (например, пищевые продукты, медицинские и биологические препараты, меховые изделия, сувениры).».
3. Несмотря на то, что в практике специально уполномоченных органов часто применяется описанный нами в Части I подход, когда в силу содержания пункта 15 статьи 1 и пункта 5 статьи 1 закона «Об охоте» под охотничьими угодьями понимают любые территории (транспортировать и перерабатывать можно хоть в лифте!), обратим внимание читателей на наличие нормы части 1 статьи 7 закона «Об охоте», согласно которой «в границы охотничьих угодий включаются земли, правовой режим которых допускает осуществление видов деятельности в сфере охотничьего хозяйства». А, как известно, правовой режим земель - это сфера регламентации земельного законодательства.
4. Информация о случаях, попытках и примерах привлечения к ответственности невиновных на основе приравнивания их действий к охоте, а также описание «политики зарабатывания галочек и наработки хорошей статистики» сотрудниками МВД, охотнадзора и других органов описаны не только в научной литературе [4, 5, 7, 12, 13, 14 и др.], но и не редко встречаются в печатных материалах охотничьих СМИ. Кроме того, они «на слуху» среди охотников. Некоторые примеры я приводил в Русском охотничьем журнале [19]. Следует, наверное, отметить как хороший наглядный пример (у нас нет оснований не доверять тому, что написал автор, но и нет полной уверенности в том, что он изложил всё со стопроцентной точностью и правдивостью) описанный в Российской Охотничей Газете (№47 2015) случай – так называемое «дело Алонцева» [20].

Список использованных источников

1. Большой энциклопедический словарь: В. 2-х т. / Гл. ред. А.М. Прохоров – Сов. Энциклопедия, 1991. Т.2 – 1991 – 768 с.

2. Головина Э. Д. Различай слова: Трудные случаи современного русского словоупотребления. Экспресс-справочник – Киров: Кировская областная типография. С. – 50.

3. Козлов В. М. О причинах браконьерства / Биологические ресурсы: состояние, использование и охрана Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 50-летию подготовки охотоведов в Вятской ГСХА: Сборник научных трудов.– Киров: ФГБОУ ВПО Вятская ГСХА, 2015. – С. 13 – 17.

4. Краев Н. В. Предписания о приравнивании к охоте исключают презумпцию невиновности / Н. В. Краев // Современные проблемы природопользования, охотоведения и звероводства. – Киров, 2012. – С. 271

5. Краев Н. В., Краева В. Н. Приравнивание к охоте – презумпция виновности, установленная законом // Экологическое право. – 2015. - № 2 С. 3-10.

6. Кузнецов С. А. Большой толковый словарь русского языка. / С. А. Кузнецов – Спб.: «Норинт», 2006. – 1536 с.

7. Макарова Д. С. О некоторых проблемах в сфере терминологии охотничьего законодательства / Д. С. Макарова, А. В. Пушкин // Современные научные тенденции в животноводстве, охотоведении и экологии. – Киров: ФГБОУ ВПО Вятская ГСХА, 2012. – С. 109 – 115.

8. Матвейчук С. Охотоведческая терминология: запущенное хозяйство / С. Матвейчук // Национальный охотничий журнал «Охота» - 2012. - №5 – С. 15-17

9. "ОК 005-93. Общероссийский классификатор продукции" (утв. Постановлением Госстандарта России от 30.12.1993 N 301) (ред. от 22.10.2014) (дата введения 01.07.1994) (коды 01 0000 - 51 7800)

10. "ОК 034-2014 (КПЕС 2008). Общероссийский классификатор продукции по видам экономической деятельности" (утв. Приказом Росстандарта от 31.01.2014 N 14-ст) (ред. от 17.08.2015)

11. "Основные положения и порядок проведения работ по разработке, ведению и применению общероссийских классификаторов. ПР 50.1.024-2005" (утв. Приказом Ростехрегулирования от 14.12.2005 N 311-ст)

12. Пушкин А. В. Институт приравнивания к охоте – следует ли его сохранять? / А. В. Пушкин, В. И. Машкин // Знания молодых: наука, практика и инновации: Сборник научных трудов Международной научно-практической конференции молодых учёных, аспирантов и соискателей. В 2 ч. Ч.1. Агрономические, биологические и ветеринарные науки. – Киров: ФГБОУ ВПО Вятская ГСХА, 2013. – С. 162 – 166.

13. Пушкин А. В. О некоторых ключевых терминах охотничьего законодательства / А. В. Пушкин // Гуманитарные аспекты охоты и охотничьего хозяйства : Сб. материалов I междунар. науч.-практ. конф. Иркутск, 4-7 апреля, 2014 г. – Иркутск: Изд-во ИрГСХА, 2014. – С. 88-94.

14. Пушкин А. В. О недостатках некоторых ключевых терминов охотничьего законодательства / А. В. Пушкин // Биологические ресурсы: состояние, использование и охрана Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 50-летию подготовки охотоведов в Вятской ГСХА: Сборник научных трудов. – Киров: ФГБОУ ВПО Вятская ГСХА, 2015. –224 с. ISBN 978-5-9906634-3-5, 2015. – С. 142 – 147.

15. Приказ Росстандарта от 31.01.2014 N 14-ст (ред. от 10.11.2015) "О принятии и введении в действие Общероссийского классификатора видов экономической деятельности (ОКВЭД 2) ОК 029-2014 (КДЕС Ред. 2) и Общероссийского классификатора продукции по видам экономической деятельности (ОКПД 2) ОК 034-2014 (КПЕС 2008)"

16. Туркин Н. В. Закон об охоте 3 февраля 1892 года. С историческим очерком и мотивами, с приложением оставшихся в силе законоположений об охоте и таблиц сроков охоты. / Н. В. Туркин - М., 1892. 154 с.

17. Федеральный закон от 24.07.2009 № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». «Российская газета», № 137, 28.07.2009.

18. Целыхова Е. Неоднозначная дичь нашего закона / Е. Целыхова // Национальный охотничий журнал «Охота» - 2012. - №5 – С. 12-14

19. Пушкин А. Когда браконьер повернётся к лесу задом? Или беседы о браконьерстве / А. Пушкин // Русский охотничий журнал – 2016. - №1 (январь) – С. 14-17

20. Алонцев В. Рука руку моет / Сайт «Охотники.ру» ,[Электронный ресурс]. http://www.ohotniki.ru/hunting/societys/societys/article/2015/12/27/645365-ruka-ruku-moet-akak-zhe-zakon.html (дата обращения 25.04.2016)